Начало здесь http://proza.ru/2025/05/22/1000
«Да, что же это такое?! - думал Мостодонский, - Выходит мои догадки и невероятные смутные подозрения по поводу шпионских хитростей насчёт места расположения папки оказались настолько верны, что попал я, как выясняется, в самую точку? То есть негодяи не знали, где нужная им папка, но путём подстроенной интриги как бы заставили меня самого им указать нужное место?»
От этого ошарашивающего открытия дипломат настолько взволновался, что даже начал задыхаться и почувствовал, что вот-вот грохнется в обморок, но взял себя в руки и, хватаясь за стенки шкафов и стеллажей, еле-еле дошёл почти ползком до ближайшего табурета.
Пожилой человек, почувствовавший себя дурно от постигшего его удара, в изнеможении плюхнулся на мягкое сидение. Затем он выпил залпом из графина один за другим три стакана воды, а в четвёртом растворил прописанный доктором сердечный порошок и принял его, чтобы резкая боль, возникшая у него в груди от эмоционального перенапряжения, наконец, улеглась.
Проделав всё это, господин министр хоть как-то успокоился и, ощутив признаки улучшения, попытался собраться с мыслями и разложить по полочкам в своём мозгу сложившуюся ситуацию.
«Как раз то, что из моего архива пропала одна из папок с точки зрения утечки информации – это не беда, поскольку папка эта была ложной и не содержала в себе сколь-либо ценной для шпионов информации. И вроде бы шпионская хитрость удалась, но это только их иллюзия – они не знают, как жестоко купились на мой обман.
Однако весь ужас в том, что кто-то же каким-то образом умудрился похитить у меня эту папку, причём буквально из-под носа и в самый короткий отрезок времени. Кто мог это сделать из закрытого, хорошо охраняемого помещения? Только четыре человека – либо я, либо мой сын, либо мой секретарь, либо мерундийский гость. Здесь нет и не может быть другим вариантов. И поскольку я точно не брал эту папку, тут подозреваемых только три.
Первый из них – мой сын. Он знал, где находится папка, и у него был веский мотив её выкрасть. Однако он всё это время был у меня на глазах. Мы вместе с ним зашли в архив-библиотеку, вмести вышли, вместе прошли потом в приёмную, где я писал письмо начальнику тайной полиции. И я ни на секунду не выпускал его из поля зрения. Потом я препоручил его своему секретарю и вернулся в кабинет, далее же прошёл в комнату-хранилище. Потому тайно, минуя меня, пробраться каким-либо образом обратно в комнату для хранения важной документации у Грегора не было никакой возможности. Следовательно, его кандидатура на роль вора папки-призрака, кажется, полностью отпадает.
Второе лицо, что под подозрением – мой секретарь. И хотя за три года работы я не имел повода сомневаться в его честности, всё это моё субъективное мнение. Потому откинем эмоции и будем рассуждать чисто логически. Может ли он быть частью шпионского заговора – безусловно, однако – маловероятно. Да, конечно, он вполне имел время пробраться в архив и выкрасть папку пока я писал в приёмной письмо начальнику тайной полиции. Конечно, я никогда не давал Серху ключа от моего архива-библиотеки. Но кто сказал, что, работая у меня, он не имел возможности изготовить дубликат? Да у него ималась тысяча таких возможностей.
Но, с другой стороны, когда Серх узнал от меня о положении моего сына, самолично вёл переговоры с господином Забулей и его помощником. А делая это, он не мог не понимать, что шпионский заговор нашими органами правопорядка раскрыт. Однако, несмотря на это, мой секретарь совершенно ничем не выказал своего волнения, а только обеспокоенность нашим с Грегором положением и горячее желание во всём нам помогать. Значит, в качестве подозреваемого он практически отпадает, но полной гарантии его непричастности дать невозможно, поскольку однозначного алиби у него нет.
И допустим всё-таки он – вор или, к примеру, наш аристократ с мерундийскими корнями приложил к этому руку. Но ведь Серхилий и Тео не присутствовали при моём разговоре с Грегором. Так в чём тогда смысл в том, что я показал своему сыну папку-двойник во время нашего разговора в хранилище, если сам он всё равно никак не мог её украсть, а остальные двое не присутствовали при нашей беседе в архиве-библиотеке, потому места расположения папки в хранилище знать не могли?
Тут два варианта: либо первоначальная гипотеза моя не верна. И здесь имеет место какое-то удивительное совпадение. То есть связи между исчезновением папки и моим разговором с сыном, со всеми вытекающими отсюда последствиями, нет ровным счётом никакой… Но чёрт возьми! Подобное настолько логично бы вписывалось в общую картину, что допустить отсутствие какой-либо связи, казалось бы, совершенно невозможно.
Однако есть и второй вариант. Возможно, Грегор в сговоре с кем-то из двух других подозреваемых: с моим секретарём или с фон Штауффенбергом, или даже с ними обоими… Нелепость какая-то, конечно! Подобное кажется мне какой-то страшной бессмыслицей. Всё трое подозреваемых настолько разные люди: по социальному положению, по воспитанию, по происхождению. Мне трудно даже вообразить, что потомственный мерундийский аристократ, берменгевский проигравшийся коммерсант и скромный секретарь дипломатического министерства могли бы собраться где-нибудь в укромном уголке, чтобы строить свои шпионские заговоры. Впрочем, чего только в жизни не бывает…
И так. Конечно, передать своему возможному сообщнику: где именно находится нужная шпионам папка совсем несложно. Для этого достаточно лишь пары секунд и нескольких слов, а именно «седьмой отдел, третья полка сверху, четвёртая по счёту с левого конца». И всё.
В связи с этим мне необходимо вспомнить, с кем именно, хотя бы мельком, мог обменяться несколькими фразами мой сын. Как я припоминаю, по-моему, он говорил с Карлом-Теодором. Да-да, было что-то типа приветственных поклонов. И, в связи с этим, у нас всплывает третий подозреваемый – наш дорогой Карл-Теодор фон Штауффенберг – последний в списке, зато просто чемпион по количеству подозрительных примет. Да-Да, подозрительный настолько, что подозрительней некуда, хоть и умеет рассказывать такие слезливые истории, что даже я, опытный старый вояка, на них купился.
Безусловно, Карл-Теодор фон Штауффенберг – личность, с самого начала не внушающая большого доверия, даже ещё до появления Грегора и исчезновения папки-призрака. Во-первых, сразу же из-за своего мерундийского происхождения. Во-вторых, явился он ко мне для разговора под каким-то совершенно надуманным предлогом. Ну, кто поверит в то, что при его богатстве и родовитости он нуждается в работе на какой-то скромной для его положения должности? В-третьих, он имел время выкрасть папку, потому что оставался один в кабинете, пока мы с Грегором и Серхом решали в приёмной наши дела. И времени, чтобы пробраться в архив у него было предостаточно. Конечно, у Тео вроде бы нет ключа от архивного помещения. Но, видимо, каким-то образом он всё-таки совершил кражу, поскольку кроме него некому… так поучается. И из всех подозреваемых – он подозреваемый номер один. Так чего же я сижу тогда? Преступника нужно быстрее хватать, пока он не сбежал».
И именно с такими мыслями Мостодонский срочно проследовал в свой кабинет, намереваясь немедленно разобраться с этим делом. Однако, увидев Тео, сидящего в полном спокойствии в удобном кресле и продолжающего читать свою книгу с самым невинным выражением лица и позой, не вызывающей ровным счётом никаких подозрений, престарелый министр немного устыдился своего порыва и изменил свои намерения.
«Если этот парень пришёл сюда, чтобы выкрасть важные документы и успешно осуществил свои планы, почему до сих пор не удалился? Секретарь и охрана не стали бы ему препятствовать, - продолжал свои размышления дипломат. – Конечно, у него могли возникнуть проблемы с выносом архивной папки из хорошо охраняемого здания. Но если юный искатель приключений – действительно шпион и явился сюда воровать, то, наверное, как-то продумал этот вопрос и придумал способы для осуществления своих планов. Не просто же решил сидеть и ждать чудесного сошествия волшебных обстоятельств с физиономией «а я тут не при чём». Так чего же сидит тогда?
Да, если он – шпион, то ему бы сейчас бежать без оглядки, тем более украденная папка, разоблачающая его, как вора и шпиона, должна находиться всё ещё при нём. А как может быть иначе? Передать её он никому не мог – в приёмной секретарь, у дверей – охрана. Выкинул в окно? Так под окнами моей резиденции тоже постоянно дежурят постовые. Да-да, наше берменгевское дипломатическое министерство очень хорошо охраняется. Тем более рамы плотно заделаны и не открываются совсем. Значит, папка всё ещё с ним. Но имея при себе такую улику, разве можно спокойно сидеть и читать? А если просто спрятал папку в моей резиденции, зачем её тогда вообще воровать?
Но если мерундийский мажор не крал папки-призрака и даже не имеет отношения к её исчезновению, значит, её выкрал мой сын Грегор. Иначе и быть не может… Или же всё-таки секретарь?... Но как бы там ни было, ведь нет же у меня полной уверенности в виновности этого самого фон Штауффенберга. Тогда как, в таком случае, я могу решиться поднять скандал по поводу его разоблачения?
И с другой стороны, есть и ещё одна загвоздка. Вот что прикажите мне теперь делать, даже если я хочу разоблачить этого мальчишку как мерундийского шпиона? Вызвать охрану, чтобы нашего фон Штауффенберга скрутили и обыскали? Так при его-то родовитости и мерундийском гражданстве, если ничего вдруг у него не обнаружится, мы не оберёмся проблем. А я ведь не могу дать полной гарантии, что он держит украденную папку при себе. И если не удастся его окончательно и бесповоротно разоблачить с полным его признанием под тяжестью неопровержимых улик, и взять, как водится, с поличным при свидетелях, дело может дойти и до международного скандала. Тогда мы все, а также государство Берменгевия, останемся в дураках…
К тому же, может, наш Карл-Теодор фон Штауффенберг потому и спокоен, что считает, что он полностью защищён своим положением и родословной, притом задумав какой-то хитрый ход? Его же нельзя изловить и высечь, как лакея, чтобы он под градом палок сознался, что он – шпион… Точнее – невозможно без катастрофических для себя последствий. Так чего же я добьюсь тем, что немедленно подниму скандал и вызову охрану? Похоже, ничего кроме неприятностей. Хуже того, а не может ли это и вовсе стать поводом для начала военного конфликта? А вдруг мерундийцы именно этого и добиваются? А что, история знала прецеденты, когда воины начинались и по менее значительным поводам. Было бы только желание их развязать.
Да, здесь необходимо действовать осмотрительно. Тем более, что вполне может статься, что в организации провокации и состоит коварный мерундийский план, а также цель прихода на «собеседование» в мой кабинет этого аристократического мажора.
В самом деле, совсем неплохой план спровоцировать высокопоставленного берменгевского дипломата, то бишь меня, на какие-нибудь противоправные нелепые действия, чтобы ославить на весь свет и получить козырь для дальнейшего продвижения своих интриг. А папка – всего лишь повод для провокации, и на самом деле и не нужна-то никому. Вернее, нужна, конечно, но не столь сильно, как сама провокация. И тут даже не важно станет – фальшивая она или настоящая, ибо «фитиль у пороховой бочки будет зажжён». Но, в связи с этим, я прямо-таки даже теперь не знаю, что мне и делать».
- Я вам тут приготовил крайне вкусный кофе, господа. Не желаете ли отведать? – вопросил секретарь, который вынес из приёмной на подносе две чашки с ароматным напитком.
От этого вопроса дипломат, стоящий в красноречивой немой позе в дверях собственного кабинета, очнулся от своих размышлений. Какова мизансцена?
- С удовольствием, - отозвался на данное любезное предложение он после некоторой паузы, но с великим энтузиазмом, поскольку почувствовал, что от всех треволнений у него буквально пересохло в горле.
«Хотя бы кофе глотнуть», - подумал он.
- Этот напиток получился настолько прекрасным, что я сам не удержался и выпил уже чашечку, - сознался секретарь.
Продолжение здесь http://proza.ru/2025/05/27/859